Что нового написал бетховен в 9 симфонии ? ?

Гайдн внимательно прислушивался к музыкальной жизни лондона. поистине громадное впечатление произвел на него торжественный фестиваль, посвященный музыке генделя. этот фестиваль («commemoration of handel») явился последним такого рода в xviii столетии. концерты фестиваля состоялись 23, 26 и 28 мая и 1 июня в вестминстерском аббатстве при участии более тысячи исполнителей. прозвучали оратории генделя «израиль в египте» и «мессия», отрывки из других ораторий, а также ряд инструментальных сочинении. обстановка громадного готического собора, стечение публики (включая королевский двор) чрезвычайно усилили впечатление. в последнем из концертов, когда раздались звуки «аллилуйя» и когда присутствующие, по традиции времен генделя, поднялись со своих мест, гайдн почувствовал себя потрясенным до глубины души. со слезами на глазах гайдн воскликнул, восторгаясь музыкой генделя: «он учитель всех нас! ». будучи и раньше знаком с музыкой генделя, гайдн теперь особенно высоко оценил ее. несомненно, это способствовало развитию ораториального творчества гайдна. написанная, согласно контракту, в 1791 году последняя опера гайдна «душа философа» (на итальянский текст карло франческо бадини) использовала миф об орфее и, в отличие от других опер гайдна, оканчивалась трагически: эвридпка оставалась в царстве аида, а орфей выпивал предложенный ему вакханками напиток смерти. опера в поставлена не была, хотя гайдн и получил причитающийся ему гонорар. автограф ее был обнаружен в берлине в начале 50-х годов нашего века. в конце июня 1791 года состоялось знакомство гайдна с ребеккой шрётер, вдовой умершего в 1788 году пианиста иоганна самуэля шрётера. это знакомство вскоре перешло во взаимную привязанность и духовную близость. подобно марианне генцингер, шрётер ценила музыку гайдна. более того, она страстно полюбила его. характерно, что гайдн вписал в свои дневники двадцать два письма шрётер на языке. эти письма характеризуют нежную заботливость шрётер, ее тоску о гайдне и тревогу о его здоровье. было нечто невыразимо трогательное и щемяще печальное в этой привязанности двух стариков. печальное - потому, что время, обстоятельства и расстояние разлучили их впоследствии навсегда. и сколь бы ничтожно мало ни знаем мы о чувствах гайдна к шрётер, сколь бы ни приходилось нам гадать о них - черты волнующей романтики этого недолгого знакомства вряд ли подлежат сомнению. около пятнадцати лет спустя гайдн, показывая дису переписанные им в дневник письма шрётер, пояснил с улыбкой: «письма одной вдовы в лондоне, которая меня любила; хотя и уже шестидесяти лет от роду, она была еще красивой и любезной женщиной, на которой бы я, будь тогда холостяком, легко бы женился» летом 1791 года гайдн посетил оксфорд, где был 8 июля торжественно возведен в сан доктора музыки honoris causa. это произошло не без содействия уже упоминавшегося выше чарлза бёрни, который исключительно ценил гайдна и старался всячески угодить ему. 8 июля вечером на концерте гайдн появился в черной шелковой мантии и четырехугольной шапочке с кистями. дневник гайдна, посвященный описанию оксфордской церемонии, к сожалению, не сохранился. впоследствии гайдн, как известно, был горд полученным званием и трезво оценивал преимущества положения в свете, которые это звание ему дало. но, с присущим ему юмором, он смеялся над забавным и стеснительным обычаем, следуя которому ему пришлось целых три дня ходить по улицам в докторской мантии! в июле же пришло от князя антона эстерхази предложение вернуться - для написания оперы к празднику. гайдн, связанный контрактом с саломоном, ответил почтительным отказом. его беспокоили опасения возможной отставки, о чем он писал несколько позднее марианне генцингер. но все обошлось благополучно: князь стерпел такое противодействие своей воле и не решился уволить всемирно знаменитого композитора. более того, при последующей встрече с гайдном он даже шутливо его за избавление от больших расходов на постановку оперы! наблюдая жизнь и нравы, гайдн делал в своих дневниках много заметок. нередко они случайны и сводятся к одним лишь фактическим данным, самым разнообразным - от стоимости рубахи до конструкции кораблей. подчас записывались и сведения, отражавшие наивное изумление (а то и порицание) «провинциала», впервые видящего свет, более блестящий и шумный, чем в вене или эстерхазе. но чаще всего гайдн фиксирует в дневниках черты общества с большой меткостью и остроумием. он высмеивает лицемерие, пустоту, разврат и пьянство высшего света. недаром поэтому гайдн произносит уничтожающий приговор светским женщинам. он отмечает, что женщина, «будучи во франции добродетельной девушкой и неверной-женой, а в голландии неверной-девушкой и добродетельной женой, в остается всегда проституткой».

фицджеральда признают автором, который с редкой пластичностью смог передать ритмы, краски, верования, иллюзии америки, в 20-е годы затеявшей, по его словам, "самую дорогостоящую оргию" за всю свою . лихорадочный "джазовый век" нашел в фицджеральде своего летописца и поэта.

в "отзвуках века джаза" (1933) фицджеральд писал об этом времени, полном ликующей жажды жизни, так:

" необузданное из всех поколений, то поколение, которое в смутные годы войны еще переживало отрочество, бесцеремонно отодвинуло в сторону моих ровесников и бодро вышло на авансцену. их девочки разыгрывали прожженных львиц. оно подорвало моральные устои старших, но в конце концов раньше времени исчерпало себя, и не потому, что ему не хватало морали, а потому, что ему не хватало вкуса..

к 1923 году взрослые, которым надоело с плохо скрытой завистью наблюдать за этим карнавалом, решили, что молодое вино вполне заменит им молодую кровь, и под вопли и гиканье началась настоящая оргия..

всю страну охватила жажда наслаждений и погоня за удовольствиями.

слово "джаз", которое теперь никто не считает неприличным, означало сперва секс, затем стиль танца и, наконец, музыку. когда говорят о джазе, имеют в виду состояние нервной взвинчинности, примерно такое, какое воцаряется в больших городах при приближении к ним линии фронта. "