Подчеркните все приложения в 1799 году арина родионовна получила вольную, но не пожелала ею воспользоваться и до конца своих дней осталась в семье пушкиных. она вынянчила сначала сестру поэта ольгу, затем его самого и наконец, его младшего брата льва. ни отец ни мать поэта, как известно, не играли такой роли в его детской жизни. в душе ребенка царили две старые женщины: бабушка мария алексеевна и ее крепостная арина родионовна няня пушкина. первая была живою хроникою старины; вторая необыкновенную сказочницею, которую маленький саша слушал с восторгом и замиранием сердца. на долю этих двух женщин выпала счастливая судьба: привить своеобразной замкнутой, но страстной и нежной душе маленького пушкина любовь и вкус ко всему , в то время как кругом и думали, и говорили по-французски. «наперсница волшебной старины», »подруга дней моих суровых» - так ласково называл свою няню поэт.

в 1799 году арина родионовна получила вольную, но не пожелала ею воспользоваться и до конца своих дней осталась в семье пушкиных. она вынянчила сначала сестру поэта ольгу, затем его самого и наконец, его младшего братальва. ни отец ни мать поэта, как известно, не играли такой роли в его детской жизни. в душе ребенка царили две старые женщины: бабушкамария алексеевна и ее крепостнаяарина родионовна, няня пушкина. первая была живою хроникою старины; вторая необыкновенную сказочницею, которую маленький саша слушал с восторгом и замиранием сердца. на долю этих двух женщин выпала счастливая судьба: привить своеобразной замкнутой, но страстной и нежной душе маленького пушкина любовь и вкус ко всему , в то время как кругом и думали, и говорили по-французски. 

«наперсница волшебной старины», »подруга дней моих суровых» - так ласково называл свою няню поэт.

Жила была девочка по имени аня. она не верила в волшебство,по крайне мере в ее классе. и вот наконуне физкультуры класс пошел в столовую.но но один мальчик остался.он плакал и наверно был чем то растроен.аня подошла к нему и сказала: -дима почему ты плачешь? -я 2 по получил.не знаю как теперь быть? -ничего, что нибудь придумаем. аня отошла и стала думать как диме. вдруг подошел учитель и спросил: -о чем думаешь, аня -да вот думаю как диме.у него 2. учитель подумал и сказал: -сейчас я сотворю волшебство.я сделаю чтобы все оценки поменялись на 5. аня подошла к столу и увидела что весь журнал исписано 5. -ну что дима ты наверное счастлив. -да . аня. и посему учитесь дети отличниками да на уроках не болтайте

не знаю, почему этот мальчик привлек к себе мой взгляд. младенчески улыбающееся лицо, а в ясных глазах безмерное любопытство, которое готово вырваться десятками неожиданных вопросов. оттопыренные уши и немножко раскрыт рот. мальчик как мальчик. только в ту минуту, когда радостная улыбка на его бледном лице исчезала, в глазах появлялось строгое, даже суровое выражение, как бы это не было удивительно для ребенка семи или восьми лет. мальчик держал за руку высокую красивую женщину, которая смотрела на все добрыми утомленными глазами. так смотрит человек, который после тяжелых страданий и злоключений нашел покой. был рассвет майского дня. еще с ночи город не спал. весть о празднике победы прибывшая уже где-то около двенадцати, и неизвестно, как о ней узнали люди. но узнали, и всю ночь город гудел, будто разбуженный улей.

а на рассвете дома  выплескивали шумящий люд, ожили, загомонили улицы. женщина с мальчиком стояли на краю тротуара, под каштаном, на котором уже распустилась буйная листва. сзади них чернел обгорелый скелет дома. суматошные мальчонки, будто воробьи, стайками срывались с места и с визгом перелетали на противоположную сторону улицы. на тротуарах им уже было тесно. а над говорливой улицей звучал голос диктора, который повторно и в третий раз повторял долгожданные слова об окончании войны и победе. говорила москва. и говорило сердце каждого. мальчик оглядывался вокруг, его глаза излучали наисветлейшую радость. он беспокойно крутил головой, теребил за руку высокую женщину, и мне казалось, что вот-вот выпустит эту руку и полетит вслед за шумливой мальчишеской ватагой. но он стоял на месте. только однажды повернул голову в ту сторону, где бурлила неугомонная малышня, и я увидел, как его лицо искривилось, будто от острой боли, и в глазах засветилось глубокое, недетское страдание.