Определить проблему и прокомментировать ее. иногда я задумываюсь, откуда в человеке такая страсть. я имею в виду разнообразные на первый взгляд занятия, но все же такие, которые может объединить общее для них слово – охота. рыболовство. зимняя, летняя, морская, озерная, на спиннинг, на донку, на самодур, но прежде всего с поплавком. , где радуют отнюдь не килограммы выловленной рыбы. мне приходилось довольно механически налавливать мешок судаков и восторгаться изловлением карася в полтора килограмма весом. охота: по дичи боровой, степной, водоплавающей, на красного зверя, на зайца, на волка, на медведя, на белку, охота с собакой и без собаки, охота, где радость и ликование измеряются отнюдь не центнерами добычи. можно равнодушно отстрелять лося и считать счастливым случаем добычу обыкновенного русака. у аксакова на этот счет читаем: «охота, охотник! что такое слышно в звуках этих слов? что такого обаятельного в их смысле, принятом, уважаемом в целом народе, в целом мире, даже не охотниками. как зарождается в человеке любовь к какой-нибудь охоте, по каким причинам, на каком основании? ничего положительного сказать невозможно. расположение к охоте некоторых людей, часто подавляемое обстоятельствами, есть не что иное, как врожденная наклонность, бессознательное увлечение». все правильно сказал сергей тимофеевич аксаков. может быть, нужно только уточнить, что расположение к охоте (в самом широком смысле слова) есть врожденная склонность не некоторых, а положительно всех людей, но что в большинстве случаев это расположение вот именно подавляется обстоятельствами. у человека самая яркая пора – детство. все, что связано с детством, кажется потом прекрасным. человека всю жизнь манит эта золотая, но увы, недоступная больше страна – остаются одни воспоминания, но какие сладкие, какие ненасытные, как они будоражат душу. даже невзгоды, перенесенные в детстве, не представляются потом ужасными, но окрашиваются в смягчающий, примиряющий свет. например, моя жена в детстве перенесла голод. они ели тогда какие-то ужасные, черные, как земля, клеклые блины из полусгнившей сырой картошки. и вот теперь, когда за витринами магазинов лежат греческие маслины, копченая рыба, куропатки и даже мясо кальмаров, высшим лакомством для жены остаются эти картофельные оладьи. они, правда, какие-то немножко не те, несмотря на то, что она готовит их сама. но это лишь потому, что слишком свежа картошка. ничего не поделаешь. воспоминание детства. но ведь детство было и у человечества в целом. ничего нельзя было купить в магазине, не существовало стольких кафе, ресторанов, магазинов с доставкой продуктов на дом. все, от лесного ореха до мяса мамонта, от рыбины до гриба, приходилось добывать самому. в те времена охота, рыболовство, собирание даров леса, в том числе и грибов, было не забавой, не увлечением, не страстью отдельных чудаков, но бытом, повседневностью, жизнью. точно так же как детство просто человека это не игра в куклы или в солдатиков, но период жизни довольно суровый и ответственный, ибо именно в детстве формируется характер человека, именно в детстве его постигают всякие неожиданности, способные оборвать, довольно слабенькую в то время, ниточку жизни. то, что страшно яблоневому ростку, не страшно взрослой крепкой яблоне. конечно, добывание себе пищи в первобытные времена было суровой необходимостью, а не забавой. но теперь, когда прошли века и когда добыча пищи состоит не в том, чтобы стрелять дичь, а в том, чтобы стоять у станка или сидеть в канцелярии, теперь воспоминания о суровой заре человечества, живущие в неведомых глубинах человеческого существа, окрашены для нас в золотистую романтическую милую дымку. итак, я считаю, что страсть к охоте, к , к грибам есть не что иное, как смутное воспоминание детства человечества, потому сладка и желанна эта страсть. и ведь не просто воспоминание, но можно, оказывается, как бы возвратиться в то самое, прежнее состояние, когда ты один в лесу или на реке и только от тебя самого, от умения, ловкости и смекалки зависит, добудешь или не добудешь тетерева, щуку, корзину рыжиков или боровиков.