Как называется рассказ: " в горной хижине поселился новый житель- "

А. Степанова вот что только помню

Обломов - человек лет тридцати двух-трех от роду, с темно-серыми глазами, но с отсутствием всякой определенной идеи, всякой сосредоточенности в чертах лица. Основной его одеждой был халат из персидской материи, да такой, что Обломов мог дважды завернуться внего. Лежание у Ильи Ильича не было ни необходимостью, ни потребностью, ни случайностью, ни наслаждением, как у лентяя, это было его нормальным сотоянием. Лень у него перебарывла все остальные душевные начинания. Но в чем причина? Как всегда все начинается с детства. Обломову снится сон, в котором он попадает в и видит себя в семилетнем возрасте. Из сна мы узнаем, что весь этотнежный период его окружали мамки и няньки, не дававшие и шагу ступить. В Обломовке, родине главного героя, царила вечно полная идиллия. Всё там было спокойно, ничто не отвлекало и не угнетало. Пространство Обломовки ограничено, не связано с внешним миром. Вот и Обломов тоже ограничен и никак не связан с внешним миром. Живёт он в пределах комнаты, а душевные потребности удовлетворяются мечтаниями.

– Чего у тебя в мешке-то? – кричала Евлампьевна. – Говори скорей! Неужели поросёнок? Слышь, Марусенька, Васька-то поросёнка несёт!

– Бум, бум-бум, – отвечала ей соседка Марусенька из-за оконного стекла, а чего она отвечала, не разобрать. Окно было закрыто.

– Пара поросёнков, мам, – сказал Вася, кладя мешок на землю.

– Да неси их скорей в избу! Застудишь. Они небось махонькие.

– Это ещё как сказать, – говорил Вася, внося мешок в избу. – Не такие уж махонькие, да и не слишком большие. В самый раз, крепенькие.

Пока Вася развязывал мешок, поросята шевелились в нём и повизгивали.

– И куры у нас есть, – кричала Евлампьевна, обращаясь к подоспевшей поглядеть поросят Марусеньке, – и утки! А поросят нету. Встану утром и грущу. Вот бы, думаю, поросёночка завесть.

– То-то я и говорю, – басовито бубнила в ответ Марусенька. – Без свиньи, какой двор. Со свиньёй жить веселее.

– Да развязывай же скорее! – кричала на Васю Евлампьевна.

– Куда спешить-то, мам?.. – отвечал Вася, развязав мешок. Он встряхнул его, и из мешка, ощерясь и вроде даже противно улыбаясь, вылез рыжий облезлый пёс.