Глаголы повелительного наклонения с мягким знаком на конце

Прав был К. Г. Паустовский, который писал: «С русским языком можно творить чудеса. Нет ничего такого в жизни и в нашем сознании, что нельзя было бы передать русским словом. Звучание музыки, спектральный блеск красок, игру света, шум и тень садов, неясность сна, тяжкое громыхание грозы, детский шепот и шорох морского гравия. Нет таких звуков, красок, образов и мыслей - сложных и простых, - для которых не нашлось бы в нашем языке точного выражения» .  

Наш язык формировался не только высокой культурой русского народа, но и его духовной жизнью, преображенной Православием. Русский язык - это язык, на котором миллионы людей знакомились с самыми возвышенными ценностями, благодаря ему обретали Бога и вечное Поэтому справедливо признать, что это одна из самых дорогих наших святынь.  

Если сравнить русский с английским, то сразу становится ясно, где подлинная глубина языка. Допустим, главный день недели мы называем воскресеньем в честь Воскресения Христова - и это ориентирует нас на самые высокие идеалы, а по-английски sunday значит «солнечный день» , восходя к языческой традиции обожествления солнца. Русское слово «образ» восходит к древнерусскому понятию иконы, образа Божия, напоминая, что подлинное назначение человека - в чистоте, правде и жизни по совести, ибо человек сотворен по образу Божию (соответственно, безобразие есть утрата Божия образа) . Английское же слово image восходит к имитации, подделке, когда человек стремится создать о себе какое-то представление в обществе, показаться кем-то, не будучи по сути таковым. В русском языке образование есть, прежде всего, одухотворение и нравственное возвышение, ибо это есть созидание в человеке образа Божия. А по-английски education, восходя к латинскому educare «вести, тянуть, тащить вперед» , предполагает прагматичное, земное развитие.

Ласточки

Под навесом крыши нашего дома было ласточкино гнездо, слепленное из ила, принесенного в клювах с берега маленького копаного прудика. Оно висело варежкой и, когда вылупились птенцы, стало потихонечку пищать. Когда птенцы подросли, то один из них, самый, наверное, сильный и обжористый, стал высовываться из темного отверстия. Он был головастенький, рот у него с желтым ободочком казался непомерно большим. Голова окрасилась уже в черный цвет, а на грудке появился темно-коричневый фартучек. Ростом он казался мне больше своих родителей, которые беспрестанно носили ему всяких козявок, а он беспрестанно их пожирал, оставляя братьев или сестер голодными.

Шло время, и настал день, когда я увидел в небе над нашей крышей пять ласточек. Они летали в розовеющем вечернем воздухе, и я заметил, что две из них летают резвее и легче, чем три остальные, которые казались чуточку больше размером. Видимо, ласточки учили летать своих птенцов.

Осенью ласточки исчезли, и дом наш как будто чего-то лишился.