План рассказа " Расскажи про Иван Палыча"

Вошел в класс мужчина лет тридцати пяти, среднего роста, с красноватым, словно огрубевшим на морозе лицом. Белки глаз - в красных прожилках, как будто долго шел против ветра. Коротковатый, коричневый пиджак в обтяжку. Под пиджаком чувствовались такие мускулы, что не учителю впору, а какому-нибудь матросу. Мы и решили вначале, что это слесарь-водопроводчик, бывший боцман какой-нибудь, пришел чинить лопнувшую на днях трубу.
Мужчина подошел к окну, открыл фрамугу, потом вытащил из кармана пиджака мятый носовой платок, высморкался, вернулся к столу и сказал :
- Меня зовут Иван Павлович. Я у вас буду преподавать физику.
Голос грубоватый, взгляд внимательный, со смешинкой, оценивающий.

Моя дорогая Натали!
Поздравь меня Елизаветою Берестовой! Я уже вижу, как читая эти строки ты ахнешь и широко распахнешь глаза. Да, я очень счастлива! И вот тебе рассказ о моей романтической любови. Приехал давеча к нам сын соседа-помещика Алексей Берестов. Скажу тебе, что его романтическая бледность, перстень с мертвой головою на пальце и молчание сразу же привлекли внимание всех уездных барышень. Я же, чтоб встретиться с ним, нарядилась крестьянкою, и надежды мои на встречу сию оправдались самым неожиданным образом.Алексей влюбился в меня без памяти и образ милой Акулины, каковой назвалася я из одной только причуды, уже не покидал его сердца. Переписка наша происходила через посредство моей шалуньи-Насти. И дело уже шло к концу, когда отцы наши неожиданно помирились (ведь ты помнишь, мой друг, нелюбовь моего папеньки ко всему английскому и соседу Берестову в особенности). Каково же мне было увидеть у себя на званом обеде дорогого мне Алексея. Но тут на мне пришла добрейшая миссис Жаксон и ее косметик. Как весело смеялась бы ты, Натали, видя мои ужимки и выражение моего лица аля де англез! Вспомни, мой ангел, как часто играли мы с тобой ролю в домашнем театре! Так вот, Алексея заставили жениться на мне по воле родителей. А он, мой друг, уже готов был жениться на крестьяночке и готовил своему отцу резкую отповедь. И, желая отказать мне, как навязанной ему невесте, Алексей неожиданно приезжает в наше имение (мои свидания с ним как крестьянки, я разумеется прекратила из-за его грядущей свадьбы). И к счастью своему Алексей встречает меня в утреннем платье, без грима. Конечно, последовали пылкие обьяснения и предложения руки. И вот теперь уже не крестьянка-Акулина, а барышня Лиза становится его невестой. Ты удивишься, мой свет, но я чрезвычайно довольна такому развитию обстоятельств, ибо тоже влюблена в него без памяти. Порадуйся же за меня, дружок! Жду тебя к себе на венчанье и свадьбу. Остаюсь всегда верная тебе, твоя подруга Лиза Муромская

Объяснение:

которого любил, знал больше двух десятков лет, хотя дружба с ним была далеко не легка. Да, Твардовский не относился к людям, с которыми легко и Но общение с ним, в каком бы настроении он ни был, всегда было интересным. Он никогда не старался казаться умнее, чем он есть, но почему-то всегда чувствовалось его превосходство, даже когда в споре оказывалось, что прав именно ты, а не он. Побежденным, как и большинство людей, признавать себя не любил, но если уж приходилось, то делал всегда это так по-рыцарски, с таким открытым забралом, что хотелось тут же отдать ему свою шпагу. Да, в нем было рыцарство, в этом сыне смоленских лесов, светлоглазом, косая сажень в плечах, умение отстаивать свою правоту, глядя прямо в глаза, не отрекаться от сказанного и не изменять в бою. Это навсегда привлекло меня к нему. Мы познакомились с ним почти сразу после войны. Обоим было тогда лет по тридцать пять. Но он уже ходил в знаменитых писателях, “Теркина” все знали наизусть, а я пришел к нему в кирзовых сапогах, в гимнастерке с заплатанными локтями и робко сел на краешек стула в кабинете. Некоторое время он внимательно и доброжелательно меня разглядывал, а это всегда смущает, потом огорошил во Это что же, вы безопасной бритвой так ловко пробриваете усы или опасной?” Я растерялся, но вынужден был признаться, что да, безопасной. Он часто потом возвращался к этим злосчастным усам: “И вот так вот, каждое утро, перед зеркалом, железной рукой? И вот здесь, посередке, тоже? Ну-ну, очень неплохо надо к себе относиться, чтоб этим заниматься”. И плечами... Вообще Трифоныч не прочь был иной раз смутить человека каким-нибудь неожиданным суждением или во Но в тот раз не думаю, чтоб он хотел как-нибудь задеть меня – весь вечер он был удивительно внимателен и заботлив он очень не любил, и не всегда мог это скрыть, людей, слишком много уделяющих себе внимания. Какие-нибудь красные носки или излишне пестрый галстук могли сразу же его настроить против человека. Вообще пошлость, в любых ее проявлениях, была ему противопоказана. Я видел, как на глазах терялся у него интерес к такому человеку. Я говорю сейчас обо всех этих мелочах не только потому, что из мелочей складывается целое, а потому, что именно сейчас, через каких-нибудь два месяца после того, как я его хоронил, Твардовский близок и дорог мне именно этими его черточками, его взглядом, иногда суровым, редакторским, а иногда таким добрым, даже детским, его улыбкой, замечанием, жестом. Может быть, с ним не всегда было легко дружить, но от одного сознания, что он есть, всегд