Философское значение открытий ньютона

Естествознание «века гениев», как иногда называют xvii век, достигло своего завершения в научном творчестве исаака ньютона (1643—1727).
жизнь, отданная науке. воспитанник колледжа троицы кембриджского университета, занимавший там - кафедру более тридцати лет, холостяк, ньютон полностью отдал себя науке.


правда, его отнюдь нельзя назвать энциклопедистом. хотя времена леонардо да винчи с его потрясающей широтой интересов и деятельности прошли, в xvii в., несмотря на углублявшуюся специализацию знаний и наук, энциклопедисты еще были. лучшим примером того служит лейбниц (о нем ниже). однако сужение научных интересов ньютона во многом объяснялось у него напряжением и глубиной гения, равного которому не знала предшеству-ющая естествознания. основные направления его исследований — оптика, механика, астрономия, объединявшиеся у него — уже на основе — в единую науку, которую он вместе со своим веком именовал «натуральной философией» (philosophia naturalis).



даже по сравнению с галилеем и декартом ньютон демонстрировал исключительный дар прирожденного экспериментатора, умевшего ставить природе проникновенные вопросы, превратившего эксперимент в главное средство ее целеустремленного исследования. при этом от названных великих естествоиспытателей ньютон отличался умением точного осмысления проводимых экспериментов. уже в своих ранних «лекциях по оптике» (впервые читанных в названном колледже в 1669—1671 гг.) ньютон подчеркнул, что владение знанием — первое условие для всякого, кто хочет достичь сколько-нибудь значимого успеха в любом разделе «натуральной философии», будь то оптика, механика, астрономия, или мореплавание. сам ученый в процессе своих изысканий сделал эпохальное открытие дифференциального и интегрального исчисления. исследования в оптике ньютона к открытию дисперсии света (его различной преломляемости), без чего не был бы возможен такой значительный практический результат, как конструирование отражательного телескопа, дававшего значительно большее увеличение, чем телескоп галилея. этот научный подвиг сделал



ньютона (1672) членом лондонского королевского общества.
открытие дисперсии имело и огромное мировоззренческое значение. веками и тысячелетиями бесчисленное множество людей воспринимало свет и тьму как естественные, всегда наличные природные противоположности. множество философов античности (особенно принадлежавших к платоновско-неоплатонической линии) трактовали свет как едва ли не главную мировую субстанцию. света, как мы видели, играла первостепенную роль в ренессансной натурфилософии (особенно у патрици). даже декарт первую часть задуманного им естественно-научного сочинения «мир» (так и не осуществленного) назвал «трактат о свете». казалось, что нет более простой и устойчивой мировой субстанции, чем «белый свет». что же касается многих других цветов, то к аристотелю восходила идея, согласно которой каждый из них представляет определенное сочетание белого и черного цветов. теперь же опыты ньютона с преломлением цветов через призму неопровержимо убедили в сложности белой окраски света. белизна оказалась не первоначальной и простой, а составной от красного, желтого, синего, фиолетового и других цветовых оттенков.



еще большее научное и философское значение имели осмысление и формулировка ньютоном принципов нату-ральной философии, в которых он обобщил открытия коперника, галилея, кеплера, декарта. итогом этой грандиозной научной работы стали знаменитые « начала натуральной философии» (лондон, 1687, на лат. которые нередко называют самым произведением за всю естествознания. весьма показателен сам этот заголовок. учебник своей философии, большая часть которого трактовала вопросы , декарт назвал «начала философии». добавив теперь два ограничительных слова в этот картезианский заголовок, ньютон очертил тем самым предмет «натуральной философии». за таким изменением скрывались принципиальные отличия ньютонианской от картезианской, которые будут ясны нам из дальнейшего.
достигнув в названном произведении наивысших научных результатов, не прекращая других исследований (в частности, в области ) и в дальнейшем, автор «начал» в последующие десятилетия больше отдавался деятельности практического свойства. так, в 1695 г. он был назначен смотрителем, а с 1699 г.— директором лондонско- го монетного двора. с 1703 г. и до конца жизни ньютон — президент лондонского королевского общества. некоторое время он был и депутатом парламента

Раскольников в первую очередь совершает ошибку создав, в своей голове не истинную теорию

Второе, создав ее - пошел на убийство. - преступление, которому оправдания нет.
А там пошло и поехало. - убийство Лизаветы и пр.

Родион Раскольников — это совсем необычный преступник. Свое преступление — убийство старухи-процентщицы — он совершает под влиянием созданной и выстраданной им системы идей, рассматривая преступление как своеобразный социально-психологический эксперимент, который должен подтвердить верность его теоретических выводов. Поэтому психологический анализ состояния преступника до и после совершения убийства неразрывно слит в романе с анализом философской теории Раскольникова. Но мотивы его преступления кроются не только в теории “сильной личности”, ай в социальных условиях жизни общества.
Преступление — сама жизнь общества, где царит зловещая власть денег, где все продается и покупается и принимает приличную форму законного беззакония, — общества, где почти каждый стоит перед необходимостью “переступить” нормы морали, по-своему “переступили” их Раскольников, Лужин, Свидригайлов.

Это одаренный от природы, честный и смелый человек. Работа мысли героя сложна и противоречива, доставляет ему массу страданий. Он болезненно горд, самолюбив, считает себя исключительной личностью. Раскольников весь поглощен идеей самостоятельно найти выход из социальных и духовных тупиков общества. Итак, сначала было Слово. Словом, была статья Раскольникова, где, размышляя о причинах существующего неравенства и несправедливости, он приходит к выводу о существовании различия между двумя разрядами людей — “обыкновенными” и “необыкновенными”. Первые — абсолютное большинство — материал, “служащий единственно для зарождения себе подобных”, люди, живущие в послушании. Вторые — “собственно люди” — те, кто имеет дар или талант сказать “новое слово”. Все они в большей или в меньшей мере преступники.
а Словом идет Дело — убийство старухи. Кроме ростовщицы, убитой “по плану”, Раскольников убивает — “случайно” — Лизавету. “Случайно” его вину берет на себя Миколка — еще одна едва не загубленная жизнь. “Случайно” из-за преступления сына сходит с ума и умирает мать героя. Раскольников — матереубийца. Невольный? Конечно. По чувству — невольный. А по “теории двух разрядов”? И не ведала мать, что, читая статьи Роди, приговор она себе читала смертный.
Задача писателя состояла в том, чтобы показать, какую власть над человеком может иметь идея и какой страшной и преступной может быть эта идея. Поэтому жизнь по теории строить нельзя. “Живой процесс жизни” всегда опровергает идею, теорию; логика жизни всегда победит. Опровергнута “живым процессом жизни” и идея Раскольникова: “Вместо диалектики наступила жизнь, и в сознании должно было выработаться что-то совершенно другое”. Таким образом, в эпилоге линия событийной борьбы доведена до развязки, отношения Раскольникова с каторжными дошли до возможности трагического конца, идея Раскольникова о праве сильной личности на преступление против нравственных норм жизни оказалась абсурдной. Жизнь победила теорию. Исход: начать новую жизнь.

Из предлагаемых учебником пословиц в качестве морали к этой басне лучше всего подойдёт последняя («От ворон отстала, а к павам не пристала»). Она указывает на то, что Ворона легко отрекается от своих сородичей, но этого недостаточно, чтобы «пристать к павам». В принципе большой ошибки не будет, если кто-то выберет в качестве вывода вторую пословицу («Наряд соколий, а походка воронья») или даже первую («Не всё то золото, что блестит»), хотя эти пословицы несколько отличны по смыслу от того, что имел в виду автор (отречение от «своих корней» не только нелепо, но и наказуемо). Главное, чтобы ребята могли обосновать свой выбор