По тексту из параграфа составьте таблицу событий Второй мировой войны в 1942-1945гг​

История Владимиро-Суздальского княжества XII - XIV вв. - одного из крупнейших государственных образований Северо-Восточной Руси, - один из важнейших разделов общерусской истории. Она является, как известно, промежуточным звеном между историей Киевского государства и образованием централизованного Русского государства. Подлинный расцвет города и Владимиро-Суздальского княжества приходится на период княжения Андрея Боголюбского и Всеволода III «Большое гнездо» . Сильная княжеская власть, складывавшаяся здесь, опиралась на нарождающееся дворянство - «молодшую дружину» , а также на торгово-ремесленное население Владимира и других городов. 
На вторую половину XII века приходится необычайный взлет владимиро-суздальской культуры и искусства. Андрей Боголюбский расширяет столицу на запад и восток, куда выводят монументальные Золотые и Серебряные ворота. Насыпными валами горододельцы укрепляют крепость, прорезывая в них проезды для Волжских, Ирининых и Медных ворот так, что периметр Владимира увеличивается и достигает восьми километров, превосходя средневековые Киев и Новгород. 
В центре города воздвигается Успенский собор (1158-1160), который должен был стать не только главным храмом владимирской епископии, но и оплотом независимой от киевских духовных властей митрополии. Строительство собора было следствием стремлений Андрея Боголюбского сделать г. Владимир «главой всем» , т. е. политическим центром феодальной Руси. Здесь хранилась и главная реликвия Владимирской земли - икона Богоматери, привезенная князем Андреем из Вышгорода. 
Красота и величие Успенского собора, богатство его внешнего и внутреннего убранства поражали современников и должны были внушать им мысль о силе утверждавшейся княжеской власти. 
В те же годы сооружался и загородный замок князя - Боголюбов-город. Расположенный в 10 километрах от Владимира, он должен был стать не только резиденцией Андрея Боголюбского, но и опорным пунктом на восточных границах княжества. Здесь возводится монументальный дворец князя, в центре которого - храм Рождества Богородицы, замечательный выразительностью своих форм и богатством настенного убранства. Дворец соединялся с церковью Рождества переходами: это был единый архитектурный ансамбль, выполнявший две задачи: культового и оборонительного сооружения. Боголюбово 
Неподалеку от Боголюбово, у слияния Нерли и Клязьмы строители Андрея возвели храм Покрова на Нерли - жемчужину древнерусского зодчества. Устремленный ввысь, пленяющий красотой своих пропорций белокаменный храм отражается в старице Клязьмы, усиливая выразительность окружающей природы. Это - поистине сокровище русской культуры, выразившее ту высоту мастерства строителей Андрея Боголюбского, которая была присуща подлинной гениальности… 
Андрей Боголюбский пал жертвой боярского заговора 1174 году. Его преемник, князь Всеволод III «Большое гнездо» , (1176-1212) продолжал политику своего брата. В это время происходит дальнейший рост политического могущества Владимиро-Суздальского княжества. Во Владимире и других городах продолжается белокаменное строительство. 
В 1194-1197 гг. в столице княжества был воздвигнут Дмитриевский собор - выдающееся произведение русского и мирового зодчества. Первоначально, входя в ансамбль дворца Всеволода Большое Гнездо, он знаменовал собой одну из вершин развития владимиро-суздальской архитектуры. В 1230-1234 гг. в Юрьев-Польском заканчивается строительство Георгиевского собора - последнего (до татарского нашествия) белокаменного храма, замечательного резным убранством, сплошь покрывающим его стены.. . 

Тут некоторое из интернета признаюсь.В виде таблицы не могу.

Тема "Екатерина II и французские просветители" столь обширна, что составляет предмет самостоятельного обобщающего исследования. Важно отметить два обстоятельства. Интерес самодержавной правительницы России к французскому Просвещению и его виднейшим представителям был вызван, во-первых, не только личными, но и государственными соображениями: протягивая руку дружбы тогдашним властителям дум европейского общества, используя лесть и подкуп, императрица рассчитывала на их поддержку в реализации своих политических замыслов и она не ошиблась в своих ожиданиях - Вольтер, д'Аламбер, Дидро и Гримм верно служили ее интересам, оправдывая в глазах общественного мнения Европы действия Северной Семирамиды, даже расправу с беззащитной Польшей. Во-вторых, безусловная принадлежность Екатерины II к французской, в частности и политической, культуре никоим образом не сказывалась на ее резко негативном отношении к политике Франции в Европе. Не жаловала она и самого Христианнейшего короля Людовика XV.

В исторической литературе существуют диаметрально противоположные оценки личного отношения Екатерины II к Франции. Константин Грюнвальд, русский историк, живший во Франции, был убежден, что императрица "не любила ни Франции, ни ее политики", несмотря на увлечение идеями французских просветителей. Французский историк Альфред Рамбо, напротив, полагал, что Екатерина была убежденным франкофилом.

Есть и еще один взгляд, представляющийся более верным. Он высказан историком французской дипломатии Пьером Рэном, отделявшим неприятие Екатерины II враждебной России политики Людовика XV от ее глубокой привязанности к французской культуре. "С 15 лет, - отмечал профессор П. Рэн, говоря о Екатерине, - она живет в России, овладела ее языком, восприняла православие, но духовной пищей ей служит французская литература... Целиком воспитанная на французской культуре, корреспондентка Вольтера, а позднее Гримма и Дидро, Екатерина не доверяет Франции, и это чувство взаимно".

Здравый смысл, соединенный, что бывает редко, с богатым воображением, позволил Екатерине II быстро понять все значение дружбы или по крайней мере переписки, о которой бы все знали, с тем человеком, к чьему мнению прислушивалась вся просвещенная Европа. Вольтер, а также другие европейские знаменитости - Ж. Л. д'Аламбер, Д. Дидро, М. Гримм - своим авторитетом должны были укрепить ее положение в глазах легитимных монархов и общественного мнения, А она так нуждалась в этом после осуществленного ею переворота и убийства Петра III! Екатерина рассчитывала, и она не ошиблась, что Вольтер прославит ее и ее царствование. Подчеркнутое внимание, лесть и деньги - вот то оружие, перед которым бывают бессильны даже мудрейшие. И Екатерина умело пользовалась этим оружием, очень быстро приобретя надежных и влиятельных союзников в лице французских интеллектуалов, единственным исключением среди которых оказался чуждый какому-либо кокетству Жан-Жак Руссо.

Многие решения Екатерины II в области внутренней политики и администрации были подсказаны ей в той или иной степени французскими просветителями, и здесь русская императрица не была исключением; ведь на дворе стоял век Просвещения, и политическую моду определяли философы. Дружить с ними было почетно даже для коронованных особ. "Престиж Екатерины в Европе, - отмечал биограф императрицы, - был почти всецело основан на восхищении, которое она внушала Вольтеру; а этого восхищения она сумела добиться и поддерживала его с необыкновенным искусством; при необходимости она даже платила Вольтеру за него. Но этот престиж ей не только во внешней политике; он и внутри ее государства окружил ее имя таким блеском и обаянием, что дал ей возможность потребовать от своих подданных той гигантской работы, которая и создала истинное величие и славу ее царствования".