Написать реальность и фантастические эпизоды в повести н.в гоголя заколдованное место

Чтобы показать необычную жизнь вещей, автор использует следующее: он подставляет к названиям неодушевлённых предметов глаголы и речевые обороты, которые могут относиться только к живым существам.

Часы хворают, шагают, — часы тогда были только механические, в большом механизме (особенно если часы настенные) что-то могло поскрипывать («хворают»), мог шуршать маятник и фальшивить кукушка («кашляют»), громко щёлкать секундная стрелка («шагают»).

Печка мыслит — печка топилась дровами и могла быть достаточно большой по размерам. Дрова потрескивали, пламя гудело с разным напряжением, создавая впечатление мысленной работы большого важного человека после подкидывания подходящих идей (дров).

Письмо подмигивает и рисуется— письма были, как правило, рукописные, со своеобразным почерком, который надо было ещё разобрать, понять его «фасон», «характер» («рисуется»); открывая и закрывая конверт, можно представить себе подмигивающий глаз.

Раздвинутые ножницы кричат — если посмотреть на раздвинутые ножницы сбоку, «в профиль», то создастся впечатление открытого рта. Ну, а раз рот такой большой по сравнению с прочими частями тела и открыт широко и долго, то он обязательно должен именно «кричать».

Кресло сидит, с точностью копируя старого толстого дядю — рассказчик имеет в виду старые приземистые кресла с толстыми спинкой и сиденьем. Они были широкие и могли произвести впечатление усталых толстых дядей, тем более что целиком их занять могли как раз такие дяди.

Книги дышат, ораторствуют, перекликаются на полках — книги «дышат», когда с них стряхиваешь пыль или перелистываешь страницы. На полках, когда их много, они производят впечатление многоэтажного дома, где общительные соседи беспрестанно перекликаются друг с другом из открытых окон и с балконов. В зависимости от размеров они или ораторствуют, то есть вещают что-либо, полные важности от своих размеров и хранящихся в них знаний, или просто окликают друг друга.

Объяснение:

Чтобы показать необычную жизнь вещей, автор использует следующее: он подставляет к названиям неодушевлённых предметов глаголы и речевые обороты, которые могут относиться только к живым существам.

Часы хворают, шагают, — часы тогда были только механические, в большом механизме (особенно если часы настенные) что-то могло поскрипывать («хворают»), мог шуршать маятник и фальшивить кукушка («кашляют»), громко щёлкать секундная стрелка («шагают»).

Печка мыслит — печка топилась дровами и могла быть достаточно большой по размерам. Дрова потрескивали, пламя гудело с разным напряжением, создавая впечатление мысленной работы большого важного человека после подкидывания подходящих идей (дров).

Письмо подмигивает и рисуется— письма были, как правило, рукописные, со своеобразным почерком, который надо было ещё разобрать, понять его «фасон», «характер» («рисуется»); открывая и закрывая конверт, можно представить себе подмигивающий глаз.

Раздвинутые ножницы кричат — если посмотреть на раздвинутые ножницы сбоку, «в профиль», то создастся впечатление открытого рта. Ну, а раз рот такой большой по сравнению с прочими частями тела и открыт широко и долго, то он обязательно должен именно «кричать».

Кресло сидит, с точностью копируя старого толстого дядю — рассказчик имеет в виду старые приземистые кресла с толстыми спинкой и сиденьем. Они были широкие и могли произвести впечатление усталых толстых дядей, тем более что целиком их занять могли как раз такие дяди.

Книги дышат, ораторствуют, перекликаются на полках — книги «дышат», когда с них стряхиваешь пыль или перелистываешь страницы. На полках, когда их много, они производят впечатление многоэтажного дома, где общительные соседи беспрестанно перекликаются друг с другом из открытых окон и с балконов. В зависимости от размеров они или ораторствуют, то есть вещают что-либо, полные важности от своих размеров и хранящихся в них знаний, или просто окликают друг друга.

Объяснение: