20 , с ! 1)роль символа в лирике м.ю.лермонтова. 2)одиночество как один из ведущих мотивов в лирике лермонтова 3)пушкинские традиции в поэзии лермонтова

В этих юношеских строках («Русская мелодия» 1829 г.) как будто пророчески угадана одна из существенных особенностей лирического художественного мышления поэта: стремление к отображению жизни в форме «мира иного», к символизации действительности как постижения таинственного глубинного значения сущего в его бесконечной эмоциональной и смысловой перспективе. Проблема художественного образа-символа — одна из давних и сложных проблем науки о литературе.

А. Квятковский рассматривает символ как «многозначный предметный образ, объединяющий (связывающий) собой разные планы воспроизводимой художником действительности на основе их существенной общности, родственности», отмечает, что символ строится «на параллелизме явлений», ему присуще «метафорическое начало», обогащенное «глубоким замыслом», а также «многозначность», обусловленная тем, что «он может быть приложен с равным основанием к разным аспектам бытия».

А.А. Михайлова также отмечает характерную для образа-символа «многозначность, неуловимость, одновременную тягу к чувственному и к абстракции».

С.С. Аверинцев, определяя символ, акцентирует внимание на соотношении в нем «предметного образа» и «глубинного смысла»: «Всякий символ есть образ (и всякий образ хотя бы в некоторой степени есть символ); но если категория образа предполагает предметное тождество самому себе, то категория символа делает акцент на другой стороне той же сути — на выхождении образа за собственные пределы, на присутствие некоторого смыла, интимно слитого с образом, но ему не тождественного. Предметный образ и глубинный смысл выступают в структуре символа как два полюса, немыслимые один без другого.., но и не разделенные между собой и порождающие между собой напряжение, в котором и состоит сущность символа. Переходя в символ, образ становится «прозрачным», «смысл «просвечивает» сквозь него, будучи дан именно как смысловая глубина, смысловая перспектива, требующая нелегкого «вхождения» в себя».

А.Ф. Лосев подходит к проблеме символа с философско-эстетических позиций, выявляет его специфику в соотношении с другими литературоведческими понятиями (миф, тип, эмблема, аллегория, персонификация, метафора) и определяет символ как художественный образ, в котором «идейная образность вещей» выступает как «принцип порождения какой-то действительности, не данной прямо, но только выводимой и создающей большую смысловую перспективу».

Подводя итоги, можно сказать, что символ как художественный образ имеет три особенности:

1) наличие «предметного» образа;

2) неисчерпаемая многозначность, «смысловая перспектива» образа:

3) сложное соотношение между этими двумя сторонами, их единство и в то же время нетождественность («Я дал им вид, Но не дал им названья»).

Образы-символы в лирике Лермонтова давно обратили на себя внимание исследователей. Так, В.М. Фишер впервые выделил в особую категорию стихотворения поэта , в которых «лирическое чувство выражается символами и аллегориями», а также отметил, что такие произведения являются «дополнением стихотворений, в которых непосредственно выражает себя поэт».

В.И. Коровин отмечает в лирике Лермонтова «пейзажно-символические стихотворения» («Парус», «Утес», «Сосна», «Листок») и примыкающие к ним («Три пальмы», «Дары Терека», «Тама- ра» и др.), где «объективный и субъективный и близкий к нему экспрессивный принцип построения лирического переживания взаимно уравновешиваются».

Д.Е. Максимов рассматривает «символические и аллегорические» стихотворения Лермонтова как «объективные» с «субъективным подтекстом», отмечает близость («непосредственное соседство») к этому типу «сюжетных философско-аллегорических опытов», «стихотворений-аллегорий и » («Три пальмы», «Дары Терека», «Тамара», «Свиданье»).

Э.Э. Найдич рассматривает символический образ в лирике Лермонтова среди «иносказательных образов». Один из их типов — «стихотворения-сравнения», в которых одну часть составляет «лирическое изъяснение», другую — «иносказание» («Русская мелодия» — 1829 г., «Умирающий гладиатор» — 1836 г., «Поэт» — 1836 г., «Соломирской» — 1940 г., «Графине Растопчиной» — 1841 г.) В названной исследователем группе стихотворений мы видим две разновидности: в стихотворениях «Поэт» и «Графине Растопчиной» в качестве иносказательных выступают предметно-экспрессивные образы, тогда как в других стихотворениях роль иносказательных образов выполняют лирические персонажи. Другим типом иносказания наряду со стихотворениями-сравнениями Э.Э. Найдич называет такие произведения, как «Парус», «Листок» и другие, в которых «сравнение превратилось в символ» через «олицетворение, целиком подчиненное символическому началу».

В «Лермонтовской энциклопедии» можно встретить такие обозначения символических образов, как «опорное слово – символ», «ключевое слово». «устойчивый словообраз», «мотивы, выступающие как конкретные элементы поэтики или поэтического иносказания». По нашим наблюдениям, в лирике Лермонтова можно выделить три основных вида символических образов:

У каждого из нас есть самый
дорогой и близкий человек – это
мать. Она дала нам жизнь, подарила
счастливое детство. Её доброта и
забота согревают нас и в грустные
минуты. Несомненно, все свои
тайны, сокровенные мечты мы
доверяем маме, с ней советуемся.
Она наш лучший друг, мудрый
советчик. Мама является нашим
ангелом – хранителем. Мать
на любую жертву ради
детей. Нет ничего святее и
бескорыстнее любви матери!
Всё самое дорогое и святое, что
есть на земле, связано с женщиной.
Истинное назначение женщины –
быть матерью. Она любит своего
дитя всем сердцем. Велика сила
материнской любви! О ней написано
немало книг. Мать, безусловно, - это
самый важный в жизни каждого из
нас человек. Именно она находится
всегда рядом с нами.
Известные учёные и писатели,
певцы и композиторы многим
обязаны своим матерям. Они с
благодарностью вспоминают о том,
что сделали для них матери.
Современный писатель Ю. Бондарев
в рассказе « Мать» пишет о своей
матери. Автор говорит о том, что
мать научила его верить в добро,
самому нести его людям.

В юности хочется жить веселее, в зрелости – лучше, а в старости – дольше.
Молодость - вот время для усвоения мудрости, старость - время для ее применения
Если бы молодость знала, если бы старость могла!
Молодость - прекрасная пора, когда перед тобой открыты сто дорог, впереди блестящие возможности, и самые смелые мечты не кажутся несбыточными.
Старость - тоскливое время: всего, чего ты заслужил в этой жизни, ты уже достиг, и впереди лишь холодное безмолвие вечности.
Промежуток между цветущей весной и унылой осенью (по счастью, довольно долгий) - блистательная зрелость, пора свершений и успехов именно так большинство из нас воспринимает этапы жизненного пути, редко задумываясь: а на каком же этапе в данный момент находимся мы сами?
Древние китайские мыслители называли молодым человека до достижения им двадцатилетнего возраста; старость, по их мнению, наступала после семидесяти. Небезынтересно узнать, что предшествующее этому десятилетие - от 60 до 70 лет - именуется "желанный возраст".

Пифагор, живший две с половиной тысячи лет назад, считал молодым человека 20 - 40 лет (этому возрасту предшествовал так называемый период становления) , возраст 40 - 60 лет называл расцветом сил; после шестидесяти наступала старость и угасание.
Итак, более или менее точное определение: молодость - это пора учения, познания, освоения окружающего мира, зрелость наступает, когда познано и освоено достаточно, чтобы успешно и благополучно самостоятельно жить, а старость - пора упадка, когда человек утрачивает приносить какую бы то ни было пользу себе и близким.
И тут становится понятно, что эти возрастные этапы невозможно "привязать" к какому-то определённому сроку. Молодость и зрелость могут сочетаться: человек нашел своё место в мире, но ещё многому стремится научиться, потому что новые цели требуют новых средств. И только перестав ставить перед собой цели, человек тотчас стареет. Но старость может так никогда и не наступить, если человек продолжает к чему-то стремиться. Просто однажды его физические силы иссякают, и он падает на пути к очередной цели.
Тут трудно удержаться от ещё одной цитаты - "Человек молод или стар в зависимости оттого, каким он себя ощущает" (Томас Манн) . То есть возраст - категория не хронологическая, а сугубо психологическая. Конечно, человек не рождается, а становится взрослым, но молодым он может оставаться очень долго, порой всю жизнь, и старость может для него так никогда и не наступить, сколько бы лет он ни прожил.

Кто-то на это возразит: "Нельзя же не считаться с реальностью1 Тело с годами дряхлеет, подступают недуги. Человек становится не тот, что прежде, а значит - стар". Но это - односторонний взгляд. Чем старше вы становитесь, тем труднее вам прыгать со скакалкой или отжиматься от пола, но гораздо легче решать куда более важные задачи.

С годами приходит жизненный опыт, позволяет находить эффективные решения, не затрачивая при этом прежних усилий, в частности - физических. По большому счёту, чем человек старше, тем на большее он если только не сводить к показаниям динамометра.