Изобразительно-выразительные средства стихотворения Прокофьева «Алёнушка» Соотнесите изобразительно-выразительные средства с примерами. Сравнение Эпитет Метафора Ряды однородных членов 1.«Трава … знать не хочет, что мертва вода», «солнце щедро … золотые обручи кладет» 2. «совсем как в сказке милая Алёнушка сидит» 3.«зелёной ряске», «золотые обручи», «милая Алёнушка» 4.«тростник качается, шумит», «красен от гвоздик, от лилий бел»

Рисуя жизнь москвичей, автор раскрывает всего лишь одну сферу деятельности — литературно-художественную. Прибыв в Москву, Воланд вступает в разговор с редактором и сотрудником "толстого журнала"; затем он и его свита поселяются в квартире, где живут Берлиоз и директор Варьете. Да и все столкновения ирреальных сил с жителями столицы происходят в театральных и литературных учреждениях. Но в этом довольно узком пространстве встречаются все черты, характерные для общества в целом. Это своеобразное средоточие человеческих пороков, которые неизменны в любой среде и любой сфере деятельности. Область же культуры наиболее ярко разоблачает эти пороки, так как те, кто должен отвечать за духовность людей, сами обладают никчемной, "черной" и "мертвой" душой.
Герои романа помещены автором в Зазеркалье, в потусторонний мир, туда, где не властвуют земные критерии, где все подчинено вечной, высшей нравственности. При этом весь этот волшебный мир существует в рамках одной обычной квартиры. И весь этот мир принадлежит духу зла, повелителю теней Воланду и его свите. Современность, реальность в романе проходит испытание вечными истинами, и Воланд со своей свитой становятся проводниками этого испытания.
Следует сказать, что писатель никогда не прибегал к фантастике ради самой фантастики. Он всегда входил в эту область с определенной целью. В "Мастере и Маргарите" Булгаков делает фантастических героев своего рода судьями над миром людей.
В этом отношении и сам бал у Воланда не только своеобразный парад человеческих пороков и коварства. Он больше напоминает торжественное заседание суда. Все гости на этом балу жили по трагедийным сценариям. Но эти трагедии они создали сами, своими поступками, образом жизни обрекли себя на печальную участь. Поэтому автор одновременно и смеется над ними, и упрекает, и жалеет, и печалится об их участи, и — главное — сожалеет о несовершенстве всего человеческого рода.
В реальной жизни люди уже успели совершить столько зла, что на его фоне настоящая нечистая сила кажется доброй.
Мир настолько изменился и "прогнил", что в нем уже нет места честному художнику, талантливому писателю, но прекрасно приживаются бездарные при сущность которых проявляется особенно отчетливо в столкновении с образами, символизирующими вечное.
Перед нами проходят вереницей безобразия жуликов, плутов, мелких бесов и пошляков — Степы Лиходеева, буфетчика Сокова, администратора Варенухи, финдиректора Римского. Вся будничная Москва открывается нам в своем безрадостном, черном обличий. И вершить суд над этой Москвой только такой судья, как Воланд. Кто же он сам и его приближенные? Кто выступает палачами на этом смотре грехов? Воланд — воплощение черной, дьявольской силы. Но у Булгакова это — всесильный, жестокий, но справедливый блюститель законности и морали. Необычно, странно — но от этого лишь усиливается общее впечатление от романа, яснее становится главная мысль автора, стремящегося показать все пороки общества и донести до людей тот факт, что никто не останется безнаказанным. Воланд наказывает только тех, кого приговорил. Но даже им палачи дают шанс проявить себя. Немаловажная роль в раскрытии подлинной сущности людей принадлежит свите Воланда — глумливому фигляру Коровьеву, своими издевками и остротами не оставляющему ни малейшего шанса греху быть незамеченным; "лучшему из шутов" коту Бегемоту; Азазелло с присущей ему "разбойничьей прямотой".

  Огромная   равнина . Широкая река огибала ее уходящим   полукругом; стальные отблески воды, изредка и смутно мерцая, обозначали ее теченье. Холм, на котором я находился, спускался вдруг почти отвесным обрывом; его громадные очертания отделялись, чернея, от синеватой воздушной пустоты, и прямо подо мною, в углу, образованном тем обрывом и равниной, возле реки, которая в этом месте стояла неподвижным, темным зеркалом, под самой кручью холма -Я узнал наконец, куда я зашел. Этот луг славится в наших околотках под названием Бежина луга... Кругом не слышалось почти никакого шума... Лишь изредка в близкой реке с внезапной звучностью плеснет большая рыба и прибрежный тростник слабо зашумит, едва поколебленный набежавшей волной.. ночь на Бежином лугу-Я поглядел кругом: торжественно и царственно стояла ночь; сырую свежесть позднего вечера сменила полуночная сухая теплынь, и еще долго было ей лежать мягким пологом на заснувших полях; еще много времени оставалось до первого лепета, до первых шорохов и шелестов утра, до первых росинок зари. Луны не было на небе: она в ту пору поздно всходила. Бесчисленные золотые звезды, казалось, тихо текли все, наперерыв мерцая, по направлению Млечного Пути, и, право, глядя на них, вы как будто смутно чувствовали сами стремительный, безостановочный бег земли...

Странный, резкий, болезненный крик раздался вдруг два раза сряду над рекой и, спустя несколько мгновений, повторился уже далее...— Это цапля кричит Месяц взошел наконец; я его склонились к темному краю земли многие звезды не тотчас заметил: так он был мал и узок. Эта безлунная ночь, казалось, была все так же великолепна, как и прежде... Но уже, еще недавно высоко стоявшие на небе; все совершенно затихло кругом, как обыкновенно затихает все только к утру: все спало крепким, неподвижным, передрассветным сном. В воздухе уже не так сильно пахло, — в нем снова как будто разливалась сырость... Недолги летние ночи!..утро зачиналось. Еще нигде не румянилась заря, но уже забелелось на востоке. Все стало видно, хотя смутно видно, кругом. Бледно-серое небо светлело, холодело, синело; звезды то мигали слабым светом, то исчезали; отсырела земля, запотели листья, кое-где стали раздаваться живые звуки, голоса, и жидкий, ранний ветерок уже пошел бродить и порхать над землею.Я  пошёл вдоль задымившейся реки. Не успел я отойти двух верст, как уже полились кругом меня по широкому мокрому лугу, и спереди, по зазеленевшимся холмам, от лесу до лесу, и сзади по длинной пыльной дороге, по сверкающим, обагренным кустам, и по реке, стыдливо синевшей из-под редеющего тумана, — полились сперва алые, потом красные, золотые потоки молодого, горячего света... Все зашевелилось, проснулось, запело, зашумело, заговорило. Всюду лучистыми алмазами зарделись крупные капли росы; мне навстречу, чистые и ясные, словно тоже обмытые утренней прохладой, принеслись звуки колокола