Тоже выражение готовности к решительным действиям появилась на его лице - потому в этом предлоденин тоже написано слитно

о проблеме чести и достоинства в повести "капитанская дочка" можно рассказать на примере характеров и поступков двух офицеров: петра гринёва и алексея швабрина.

пётр предстаёт в начале повествования типичным недорослем, но в нём чувствуются задатки хорошего, порядочного человека, заложенные в семье. он добр и дарит мужику, спасшему его и слугу савельича в буран от верной гибели, заячий тулуп. он дерётся за честь капитанской дочери на дуэли со швабриным, который опорочил девушку. он, не боясь смерти, не отрекается от служения отечеству и остаётся верным присяге, данной императрице, отказываясь подчиниться воле самозванца пугачёва. наконец, рискуя жизнью, бросается спасать машу из белогорской крепости, занятой мятежниками и остаётся верен своей любви наперекор родителям. всё это говорит о том, что по мере взросления пётр гринёв из юноши вырос в смелого, верного, честного и отважного мужчину и офицера, служащего родине верой и правдой, не уронившего чести и достоинства в самых трудных ситуациях. отправляя сына служить, старший гринёв напутствовал его "береги платье снову, а честь -- смолоду". пётр выполнил наказ отца.

не таков швабрин, мелкий завистник и сплетник, который был сослан в белогорскую крепость за убийство на дуэли. швабрин распускал слухи о семье коменданта миронова, присягнул на верность пугачёву, держал машу миронову в плену, склоняя к замужеству, и оклеветал петра, заявив, что тот является пособником самозванца. из-за трусости и малодушия швабрин стал предателем, чем уронил своё достоинство и замарал человеческую и офицерскую честь

нравственный выбор гринёва -- служить отечеству и быть верным своей любви.

о нравственном выборе швабрина сказать нечего, потому что он -- безнравственный человек.

Мысль не покидать родного города появилась у Митрофана Ильича Корецкого неожиданно для него самого.

      Последние дни были так полны горестных забот, что некогда было думать о личной судьбе. В городском отделении Госбанка спешно делали последние подсчеты, инвентаризировали, упаковывали ценности, приводили в порядок текущие архивы и во всех печах жгли вперемешку с торфом старые бумаги, которые не стоило брать с собой. Все "дела", в том числе и текущие, были уже уложены. Днем, когда отделение работало, нужные папки вынимали, а на ночь складывали обратно так, чтобы, в случае чего, оставалось только завязать мешки, забить ящики, засургучить и грузить в машины.

      Хлопот в эти дни у служащих было много. Но это не была та живая, даже веселая страда, какая обычно наступала в конце операционного года, когда подводили баланс. Работали молча, без страстных пререканий, без шуток в свободную минуту. Эта сосредоточенная суета напоминала почему-то Митрофану Ильичу ту, что царила в его домике в последние минуты перед выносом тела его покойной жены.

      Митрофан Ильич был внешне спокоен. Трудился он с обычной сноровкой и деловитостью, но сослуживцы примечали, что с ним