Напишите о жизни есенина автобиографию

Сергей есенин  я сын крестьянина.  родился в 1895 году 21 сентября в рязанской губернии, рязанского уезда, кузьминской волости. с двух лет, по бедности отца и многочисленности семейства, был отдан на воспитание довольно зажиточному деду по матери, у которого было трое взрослых неженатых сыновей,  с которыми протекло почти все мое детство. дядья мои были озорные и отчаянные. трех с половиной лет они посадили меня на лошадь без седла и сразу пустили в галоп. я помню, что очумел и крепко держался за холку. потом меня учили плавать. один дядя (дядя саша) брал меня в лодку, отъезжал от берега, снимал с меня белье и, как щенка, бросал в воду. я неумело и испуганно плескал руками, и, пока не захлебывался, он все кричал: «эх, стерва! ну куда ты годишься? » «стерва» у него было слово ласкательное. после, лет восьми,  другому дяде  я часто заменял охотничью собаку, плавая по озерам за подстреленными утками. хорошо я был выучен лазить по деревьям. из мальчишек со мной никто не мог тягаться. многим, кому грачи в полдень после пахоты мешали спать, я снимал гнезда с берез, по гривеннику за штуку. один раз сорвался, но удачно, оцарапав только лицо и живот да разбив кувшин молока, который нес на косьбу деду.средь мальчишек я всегда был коноводом и большим драчуном и ходил всегда в царапинах. за озорство меня ругала только одна бабка, а дедушка иногда сам подзадоривал на кулачную и часто говорил бабке: «ты у меня, дура, его не трожь! он так будет крепче». бабушка любила меня изо всей мочи,  и нежности ее не было границ. по субботам меня мыли, стригли ногти и гарным маслом гофрили голову, потому что ни один гребень не брал кудрявых волос. но и масло мало . всегда я орал благим матом и даже теперь какое-то неприятное чувство имею к субботе. по воскресеньям меня всегда посылали к обедне  и, чтобы проверить, что я был за обедней, давали 4 копейки: две копейки за просфору и две за выемку частей священнику.  я покупал просфору и вместо священника делал на ней перочинным ножом три знака,  а на другие две копейки шел на кладбище играть с в свинчатку. так протекало мое детство. когда же я подрос, из меня захотели сделать сельского учителя и потому отдали в закрытую церковно-учительскую школу, окончив которую шестнадцати лет, я должен был поступить в московский учительский институт. к счастью, этого не случилось. методика и дидактика мне настолько осточертели, что я и слушать не захотел.

Поэзия Бориса Пастернака представляет собой явление, совершенно новое в русской литературе вообще и в литературе Серебряного века в частности. Сам Пастернак считается одним из величайших поэтов не только в рамках указанного периода, но и в контексте всей русской литературы. Поэзии он посвятил всего себя, всю свою жизнь, считая, что только творчество возвысить человека над серостью обыденной жизни, вознести его до светлых вершин бытия. Стихи Пастернака оригинальны и по форме, и по содержанию. Поэт ставил перед собой цель — уловить неуловимое и передать в стихах сиюминутность настроения, состояния, атмосферы с различных художественных средств и приемов. Мир в его стихах предстает в движении, порыве, в отсветах и неповторимых образах.

Одно из его стихотворений, относящееся к более позднему периоду творчества (началу Великой Отечественной войны), — “На ранних поездах” (Передел- кино, 1941 г.) — поэт снова начинает с описания времени года, погоды: “зима”, “январь”, “снег”, “стужа”, “на улице ни зги”...

Само название указывает на то, что в этом стихотворении будет повторен знакомый по многим произведениям Пастернака мотив железной дороги, мотив пути. В поезде, глядя в вагонное окно, поэт “сквозь перипетии и годы войн и нищеты” узнает “России неповторимые черты”. Стук колес навевает ему далекие воспоминания детства. С чувством “обожания” и “боготворения” он наблюдает за теми, кто ему встречается на пути: “здесь были бабы, слобожане, учащиеся, слесаря”, — и с тихой радостью и гордостью восхищается выносливостью простых русских людей.

 

Чувство любви ставится на одну линию с внутренней свободой. Любовь поэту уйти от мира в глубину своих чувств, где он полностью свободен и ни от кого не зависим. В южной ссылке, в романтический период творчества, любовь для Пушкина — это уже не "шалость юных лет", не патриотическое чувство к родине, а глубокая, драматическая страсть. Любовь поэта-романтика часто безответна, всегда несчастна. Она, подобно листку из стихотворения "Сожженное письмо", горит в душе лирическою героя и сгорает за один миг, оставляя после себя лишь пепел и опустошенную душу. Этот горький финал заставляет Пушкина разочароваться в романтической любви. Нужна ли поэту такая свободная, но разрушительная, опустошающая любовь, которая, кроме горя и боли, ничего не оставляет в душе? Такая любовь уничтожает сам источник вдохновения.